В эпоху глобализации язык становится не просто средством общения — он превращается в инструмент культурного самосохранения. Формируются полилингвальные сообщества, где особое место занимают эритажные языки — языки, усвоенные в семье, но не являющиеся доминантными в стране проживания.

Мы побеседовали с директором Института иностранных языков и международного туризма Пятигорского государственного университета, профессором Ириной Акопянц о том, почему язык предков следует рассматривать не как часть прошлого, а как живую и развивающуюся часть современности. 

Напомним, что Ирина Акопянц прибыла в Армению для участия в Международной конференции "Проблемы романо-германской филологии. Теория и методика преподавания иностранных языков", проходящей на базе Российско-Армянского университета (подробнее читайте тут >>). 

"Эритажный язык — это не "испорченная" версия оригинала, а особая лингвистическая система, рожденная на стыке двух культур", — отмечает Ирина Акопянц.

В широком смысле — это культурная и семейная привязанность человека к языку предков. В узком, лингвистическом, понимании — язык тех, кто вырос в билингвальной среде. Эритажный язык — это пространство пересечения культур, где каждое слово становится актом диалога между прошлым и настоящим.

В России армянский язык находится под мощным влиянием русского. В результате возникают лексические смешения, грамматические упрощения и сужение сфер употребления. Однако армянский в диаспоре — не уходящая традиция, а живой язык, который продолжает меняться, адаптироваться и сохранять культурную идентичность. 

"Сохранение армянского как эритажного языка требует не просто энтузиазма отдельных носителей, а системной поддержки: от семьи до государства", — подчеркивает эксперт. 

К основным вызовам относятся доминирование русского языка, процесс ассимиляции, различия между диалектами, недостаток поддерживающей инфраструктуры и влияние цифровой среды. Эритажная речь в России демонстрирует естественную адаптацию языка: прямые заимствования, кальки и смешение грамматики создают новые, живые формы общения. Например, вместо «Ես պիտի ընթրիք պատրաստեմ» говорят «Ես պիտի ужин պատրաստեմ», а вместо «Նա աշխատում է գործարանում» — «Նա աշխատում է заводի-մեջ».

Как отмечает Акопянц, армянское письмо не имеет аналогов в мире и становится символическим центром, вокруг которого сохраняется идентичность. Диаспоральный фактор добавляет сложности: различия между восточным и западным армянским, влияние русского, турецкого, арабского и английского языков. Тем не менее письменность остается языковым якорем, объединяющим поколения.

В США армянский язык поддерживается через сеть частных и воскресных школ, летних лагерей, культурных центров, а также кафедры арменистики в ведущих университетах. Тем не менее угроза ассимиляции остается высокой. Под влиянием английского язык упрощается, теряет идиоматичность и часть грамматической сложности, но сохраняет эмоциональную и культурную ценность. Например, может происходить калькирование с английского и вместо «Ես անոր հետ համաձայն եմ» (зап.-арм.), получается эритажный вариант (калька с "I agree with him") «Ես համաձայն եմ իրեն».

В обеих странах главная угроза одинакова — доминирование государственного языка. Различие лишь в подходе: в России роль хранителя языка берет на себя семья и община, а в США — образовательные учреждения и культурные организации. 

"Чем активнее язык используется в быту и культуре, тем устойчивее он становится", — заверяет Ирина Акопянц.

По ее словам, современные стратегии сохранения эритажных языков объединяют формальное обучение и культурное погружение. Эффективные меры включают изучение языка через каллиграфию и поэзию, посещение воскресных школ при церкви, использование диаспоральных медиа и соцсетей, программы поездок в Армению, а также клубы, ансамбли и кулинарные студии для общения на армянском. 

"Язык нужно не просто учить — на нем нужно жить, думать, шутить, мечтать. Только тогда он становится не предметом, а частью личности", — подытоживает эксперт.

Феномен эритажных языков — это точка пересечения лингвистики, социологии, культурной антропологии и педагогики. Сохранение языкового многообразия возможно только при сочетании лингвистической структуры, социальной динамики и институциональной поддержки. Тогда эритажный язык перестает быть объектом ностальгии и превращается в полноценный ресурс культурного и когнитивного развития. Армянский язык в диаспоре — это не просто средство общения. Это форма памяти, культурный код, который соединяет поколения и континенты. Сохранение его означает сохранение нити преемственности, из которой соткана армянская идентичность.